Отрывки из книги об освобождении Унечи А. Алтунина «На службе Отечеству»

О Великой Отечественной войне написано множество книг, в каждую из них включены исторические события об освобождении городов от немецко-фашистских захватчиков. В одной из них «На службе Отечеству», которую написал Герой Советского Союза генерал армии Александр Терентьевич Алтунин, сражавшийся в годы войны с немецко-фашистскими захватчиками в составе 197-й Брянской Краснознаменной стрелковой дивизии, подробно описаны события освобождения Брянщины, в том числе Унечского района.

17 сентября дивизия совместно с частями 323-й стрелковой дивизии полковника Сергея Федоровича Украинца овладела Брянском.
Перед Брянским фронтом была поставлена задача выйти на Сож 2-3 октября. В соответствии с ней получили задачи армия и корпус. Дивизия завязала бои на подступах к небольшому городу Почеп.
В Почепе и прилегающих к нему хуторах было захвачено немало боевой техники, оружия. Некоторые бронетранспортеры и автомашины оказались в исправном состоянии. Их заправили горючим, маслом, приспособили для сбора и перевозки трофейного имущества.
Противнику нельзя было давать передышки. Это хорошо понимали вышестоящие штабы. Они торопили командиров с организацией преследования. В дивизию прибыл командир корпуса, в составе которого действовала тогда дивизия, генерал-майор Перерва. Ознакомившись с обстановкой и в ожидании, когда на неширокой, но глубокой речушке — притоке Судости саперы закончат постройку моста (старый был начисто снесен фашистской бомбой), вел разговор с командиром дивизии.
— Теперь Унеча… — говорил Петр Васильевич полковнику Даниловскому. — Крепкий орешек. По сведениям разведки, гарнизон там солидный, к тому же и для маневра у противника условия неплохие. Три железные дороги, не говоря уже о шоссейных. Тем не менее город нужно быстрее взять и выйти к Сожу.

Генерал-майор Перерва, пожелав командиру дивизии успеха, убыл. Минут через сорок приступили к преследованию противника. Вскоре начало хмуриться небо. Погода явно ухудшалась. Части и подразделения шли ускоренным шагом. По сторонам железной дороги тянулись лесные вырубки, сожженные хутора и деревни. Гитлеровцы истребляли вдоль дорог лес, предавали огню жилье, расстреливали женщин, детей, стариков. Тяжелые картины опустошения родной земли вставали перед глазами бойцов и командиров, рождая у людей боль и гнев.
Ближе к Унече начались столкновения с противником. Боевые охранения полков все чаще и чаще завязывали перестрелки с отходящими группами гитлеровцев, саперы снимали мины, проделывали проходы в заграждениях. Отдельные заслоны врага приходилось сбивать при поддержке артиллерии и танков.

Но, как ни торопились части к Унече, перед городом пришлось остановиться. Дивизионные разведчики подтвердили поступившие раньше сведения о заблаговременной подготовке фашистов к обороне. Инженерные сооружения враг прикрыл огнём артиллерии, минометов и стрелкового оружия. Без соответствующей подготовки атаковать его было трудно.
В ночь на 22 сентября полки, отдельные батальоны и роты дивизии сосредоточились в трех километрах от Унечи. Лесной массив надежно укрыл людей и боевую технику. Глухо шумели вымокшие под осенним дождем деревья, осыпая людей крупными холодными каплями, из низин тянулся туман. Костров не разводили. Бойцы прятали в рукава шинелей или под плащ-палатками огоньки самокруток. Разожгли лишь тщательно замаскированные походные кухни.
На первый взгляд все кругом казалось вымершим. Но это было далеко не так. В частях шла интенсивная жизнь. Командиры подводили итоги, штабы готовили документы, политработники проводили собрания, беседы, инструктировали партийно-комсомольский актив. Глухими лесными тропами, оврагами уходили и возвращались разведчики. Транспортники развозили боеприпасы.

Работая над архивными документами, я обратил внимание на строки: «Обходным маневром дивизия овладела крупным железнодорожным узлом и городом Унеча…» Они меня заинтересовали. Пройти за сутки больше двадцати километров, да ещё и с боями, — дело нешуточное, а тут ещё и маневр. Не многовато ли? Однако встреча с бывшим командиром дивизии генерал-майором в отставке Федором Семеновичем Даниловским рассеяла сомнения.

«Унечей овладели в ночь на двадцать третье сентября, — рассказывал Федор Семенович. — Еще до подхода к лесному массиву перед городом сформировали из подразделений 862-го стрелкового полка майора Кожевникова механизированную группу с задачей обойти город с юго-востока, 828-й стрелковый полк выделил часть сил для обхода противника с севера. Перед принятием этого варианта мнения разделились. Начальник штаба подполковник Федор Федорович Абашев настаивал на маневре. Операторы во главе с майором Петром Васильевичем Румянцевым придерживались другого мнения. И они в какой-то мере были правы. Обходы не разведаны, люди устали. Задуманный план может сорваться.

— Известный риск есть, — горячился Абашев. — Но кто на фронте не рискует! К тому же фрицы с самого Сталинграда боятся наших обходов как черт ладана. Они очень-то не будут разбираться, какими силами обойден город. Думаю, что игра стоит свеч.
— Что же касается людей, — поддержал Федора Федоровича начальник политического отдела подполковник Петр Григорьевич Жеваго, — они поймут. В группу выделим коммунистов, пошлем политотдельцев, поговорим с людьми, разъясним ситуацию. Овладеть городом малой кровью — дело заманчивое.
Весы склонились в сторону маневра.

Расчет строился на внезапности. Сделать же это было нелегко. В эфир выходить нельзя: противник может разгадать наш замысел. Решили действовать по времени. Тем не менее подготовили радиостанции. С началом боевых действий разрешили вести передачи, открытым текстом. Нужно сказать, связисты майора Алексея Овчинникова сработали отменно.
Где-то ближе к двадцати двум часам полки, обойдя с флангов противника, без артиллерийской подготовки пошли на штурм Унечи. Стрелковые цепи в тылу противника появились настолько внезапно, что фашисты в первые минуты не оказали особого сопротивления. Когда же немцы начали выходить из шокового состояния, стрелковые роты открыли по ним плотный огонь.

Завязавшаяся на флангах и в тылу перестрелка вызвала тревогу у гитлеровцев, находящихся в первых траншеях. Этим воспользовались подразделения 889-го стрелкового полка майора Филиппа Федоровича Зайца. Опрокинув противника, они ворвались на городские окраины. Продвижение было настолько стремительным, что из отдельных домов немцы выскакивали полураздетыми. Большая часть гитлеровцев сразу же сдалась, а те, кто пробовал бежать, попадали под ружейно-пулеметный огонь.
Привели ко мне обер-лейтенанта — без головного убора, волосы растрепаны, в исподней рубашке, дрожит. Смотрю на конвоира. Высокий, стройный сержант отвечает:
— Выскочил, товарищ полковник, из дома и давай тягу. Мы его тут и взяли, гуся. В таком виде к вам и доставили. Честное слово!
— Верю, спасибо, товарищ сержант!

Пленный, выбивая зубами дрожь, как попугай, тараторил одно лишь слово по-русски: «Котел, котел…» Я заулыбался, а начальник разведки дивизии даже не выдержал: «Боятся русских котлов, товарищ полковник, спят и видят в них себя. Вот и этот заладил. — И к немцу: — Для тебя уже не котел, крышка, понял меня?!», — чем вовсе перепугал обер-лейтенанта.
Конечно, не все время полки продвигались успешно, как вначале. Отдельные дома и улицы приходилось блокировать, брать штурмом. Особенно враг сопротивлялся на территории железнодорожного вокзала. Однако и здесь был вынужден уступить нашему натиску. Да и как не уступишь, когда даже сейчас, спустя много лет после войны, трудно кого-либо выделить из участников этого ночного штурма. Все дрались храбро. Недавно от одного из них, бывшего пулеметчика 828-го стрелкового полка рядового Чернышева, ныне жителя совхоза «Красный Октябрь» Павловского района Воронежской области, мне передали письмо. Алексей Семенович пишет, что в бою при взятии Унечи он был ранен, но не покинул, как и многие его товарищи, ротной цепи, продолжал вести огонь по врагу. К этому остается добавить, что подвиг был массовым».

В полночь город Унеча был полностью освобожден. Из подвалов, погребов, садов и огородов на улицы повысыпали жители. Повысыпали все — от детей до стариков. Унечцы обнимали бойцов и командиров, не скрывая слез радости. Два с лишним года фашистская пропаганда неустанно твердила: «Красная Армия уничтожена! Советам воевать нечем! Их место за Уралом — в Сибири». Но время шло. Война продолжалась. Вопреки геббельсовской стряпне доносились иные вести: Москва живет, фашистов разгромили под Сталинградом, Курском… Их приносили подпольщики, партизаны, иногда пробалтывались и сами фашисты. И вот фронт докатился сюда. Пришло долгожданное освобождение…

На пристанционных путях Унечи было захвачено несколько эшелонов с вражеской техникой, боеприпасами, продовольствием. Трофейные команды взяли все на учет. С разрешения командира тыловики по просьбе представителей партийных и советских органов приступили к раздаче горожанам продуктов.

В первой половине дня 23 сентября состоялся общегородской митинг. Выступившие на нем представители общественности рассказали о зверствах оккупантов. Большинство горожан понесли тяжелые утраты в ходе гитлеровского нашествия. У того фашисты расстреляли родных, у этого казнили друзей. Члены сотен семей оказались разлученными. Люди томились на немецкой чужбине, гнили в застенках гестапо, тюрьмах, фашистских концлагерях, из-за куска хлеба батрачили на гитлеровцев, их приспешников.
Решительные действия соединения при овладении городом и железнодорожным узлом Унеча были высоко оценены Верховным Главнокомандованием, партией и правительством. Указом Президиума Верховного Совета СССР дивизия была удостоена ордена Красного Знамени.

24 сентября части дивизии перерезали шоссейную дорогу Сураж — Клинцы, ликвидировали опорные пункты противника в районе хуторов Старая Гута, Гнилуша и к исходу следующего дня вышли на реку Ипуть, где встретили организованное сопротивление неприятеля.
Больше суток дивизия задержалась на этом рубеже. Лишь подтянув артиллерию, танки, переправочные средства, части форсировали водную преграду. Однако дальше продвинуться не смогли. Систему траншей, окопов, дотов и дзотов противник опутал сотнями километров проволоки, оградил сплошными минными полями. Сказались и усталость личного состава, большая нехватка людей: в ротах и батареях оставалось в строю по 25-30 человек, а то и меньше. Да и боеприпасов было негусто: тылы завязли в грязи раскисших от осенних дождей дорог.

Затяжные бои с переменным успехом продолжались несколько суток кряду. Днем и ночью полки штурмовали фашистские укрепления, оттягивая на себя значительные силы противника.

Тем временем войска армии и фронта продолжали освобождать Белоруссию. Вслед за районным центром Могилевской области Хотимском были очищены от врага Климовичи, Костюковичи, а 30 сентября — город Кричев. 2 октября войска фронта вышли на берег реки Сож, форсировали водную преграду и захватили плацдарм на правом берегу, тем самым создав благоприятные условия для дальнейшего наступления на гомельском направлении. 3 октября дивизия передала свой участок левофланговым частям 3-й армии и правофланговым — 63-й армии и снова вошла в состав 53-го стрелкового корпуса генерал-майора Ивана Алексеевича Гарцева.
К вечеру поступил приказ о передислокации.